Отец Димитрий (Жульсарин): «Только не лги сам себе, и все будет нормально»

От автора: Этим интервью мы начинаем публикацию цикла материалов, знакомящих читателей со священством Северо-Казахстанской области. Проект, который мы решили назвали хорошим добрым русским словом — «Батюшки», благословил епископ Петропавловский и Булаевский Владимир. Надеемся, это будет полезно самому широкому кругу читателей — и верующих, и неверующих — поближе познакомиться с людьми «по ту сторону Царских Врат»: чем они живут, как спасаются, как верят, кого любят, о чем скорбят и печалятся. Ведь не зря же говорят, что лучшая проповедь — это сама жизнь христианина. Тем более — батюшки.

Кто будет нашим первым героем, долго не раздумывали. Во-первых, это должен быть сельский священник: служение в глубинке имеет свою специфику, которую хочется показать. Во-вторых, поскольку приближался День памяти святителя Николая, то и дорога нам была — прямиком к храму, освященному в честь этого любимейшего в народе святого.

Итак, село Новоникольское Кызылжарского района, храм святителя Николая Чудотворца, и — практически бессменный его настоятель на протяжении 13-ти лет, он же благочинный — отец Димитрий (Жульсарин).

Как человек Бога нашел

— У меня в благочинии на восемь приходов четыре священника, некоторые служат еще и в городе. А я-то сам деревенский и помимо основного служения в Новоникольском храме, окормляю близлежащие деревни — Надежку, Вознесенку и Боголюбово. Есть приходы совсем малочисленные. В Надежке на службу приходит человек пять стариков. Но я всегда с радостью к ним езжу. С ними очень интересно. Люди, которые прожили жизнь, тем более — в селе, тем более посмотрели на освоение целины, на Советский Союз, и на последующий распад, такие люди имеют драгоценный опыт выживания, который вольно или невольно передают нам.

— И опыт поиска Бога?

— Это — сокровенное. Но когда выходит наружу... Помню, как тронула до глубины души история одного нашего прихожанина. На старости лет он остался один, дети уехали в Россию. Приходил на службу в Новоникольское из другой деревни. Почти не пропускал, за тем редким исключением, когда пенсию давали. «Где, — спрашиваю, — Геннадий-то?». «Так, батюшка, пенсию же вчера давали». А, ну все ясно тогда. То есть очевидно, что человек отчаянно одинок. Помню, как мы сидели за столом и разговаривали. О чем разговаривали? О Боге, конечно. У деда Геннадия был такой кривой палец, он им тряс и говорил: «Вы не знаете, что такое Бог. А я знаю! Я его нашел». Ну, посмеивались над ним наши бабушки-прихожанки. Что он там может найти?

И вот он умер. Заснул и не проснулся. Приезжаю отпевать и вижу, что через всю стену — как новогодняя гирлянда — висят склеенные скотчем бумажки, и на каждой огромными буквами разноцветными фломастерами криво, но старательно выведено «Бог тире есть любовь». Как дети пишут поздравления родителям. И тут я только понял, как он на самом деле Бога ощущал, как чувствовал.

О Николае Чудотворце и его чудесах

— Батюшка, ваш храм освящен в честь Николая Чудотворца, как не спросить о чуде и чудесах. Случаются?

— Да вся наша жизнь — чудо. Молитвенное заступничество святителя Николая мы в Новоникольском ощущаем постоянно. Храм построен директором хозяйства Геннадием Ивановичем Зенченко. Личность легендарная, Герой Труда Казахстана. Он столько сделал для людей, и к вере шел всю свою жизнь — твердо, основательно, как и все, что он делал. И разве это не чудо, что Господь призвал его душу в День святителя Николая? 19 декабря 2016 года состоялось отпевание здесь, в этой церкви, которую он построил.

А случаям исцеления людей по молитвам Николаю Чудотворцу мы уже и счет потеряли. Один из ярких: женщина вылечилась от рака, сейчас у нее стойкая ремиссия. А позже ее брат признался, что пока она в больнице лежала, он каждое утро, рано-рано, по дороге на работу приходил к дверям храма, вставал на колени в любую погоду и просил сестре исцеления...

Деревня раскрывает человека до дна

— А, наверняка, кто-то из собратьев-священников воспринимает служение в деревне как ссылку со всеми вытекающими последствиями в виде бытовых неудобств, отсутствия качественного медобслуживания, продвинутой школы для детей и т. д.

— Когда человек становится священником, он уже сам себе не принадлежит. Он принадлежит Богу. Такие люди выживают всюду, куда бы не забросила судьба: в тюрьме — так в тюрьме, в глухой деревне — так в деревне. Если вдуматься, в деревне — идеальные возможности для священнического служения. В городе вечно большой поток народа, священник, бывает, физически не успевает с каждым прихожанином поговорить. Здесь же мы более раскрепощены. Ничего не скрыть друг от друга. В деревне идет та самая настоящая жизнь, когда хочешь ли ты или не хочешь, но ты все свое покажешь. Деревня имеет свойство раскрывать человека до дна. Второе важное в деревенской жизни — здесь человек встроен в природные ритмы и процессы, он не сторонний наблюдатель «из окна», как в городе, он живет природой и чувствует ее изнутри. Вот мы вышли из храма со службы, сорвали рябину с ветки, она сладкая сейчас, морозом прихваченная. А свет какой? Храм весь буквально залит светом, в городских церквях обычно полутемно даже днем. Для человека верующего такая погруженность в природу важна, это один из мощных каналов познания Бога.

— Но если взглянуть с другого ракурса... Настоятель городского храма располагает достаточно солидными человеческими и финансовыми ресурсами: в его распоряжении несколько священников, диакон, псаломщик, пономарь, хор, казначей, просвирня, завхоз, преподаватели воскресной школы. А на сельском приходе — «сам читаю, сам пою, сам кадило подаю». Трудно?

— Первые два года. Ты буквально на разрыв — и Литургию служишь, и требы исполняешь, и сам себе бухгалтер, и сторож в храме. Потом привыкаешь, начинаешь вникать. Бухгалтер нужен? Отправил супругу на курсы, проблему закрыли. Сейчас у нас в штате трое певчих, бухгалтер, уборщик, кассир. Этого достаточно.

— Литургию сколько раз служите?

— Кроме воскресного дня, среди недели два раза. Знаете, случается, что батюшек «пробивает на подвиг» — каждый день служить Литургию. У меня тоже был такой личный опыт и опыт нехороший. Мне просто Господь дал понять: «Остановись, а то ты реально сгоришь!». Потому что священник в Литургии открывается Богу насколько это возможно, на пределе всех своих сил. Может, когда-нибудь и мы доживем, что сможем служить Литургию каждый день. Когда старенькие уже будем.

Притча о 10-ти прокаженных

— Знакомо ли вам чувство горечи, что на воскресном богослужении — одни и те же немногочисленные прихожане? А хочется видеть новые лица. Как призвать людей в храм? Что сделать, чтобы люди полюбили храмовое богослужение?

— Иной раз кажется, что перепробовал все. Как достучаться до людей? Самое главное — не останавливаться, не опускать рук, молить Бога, чтобы Он сам коснулся сердец. Что-то внутри у людей остановилось, затаилось, молчит. Верят больше в обряд, а не в Бога живого. Ведь как зачастую бывает? Свадьбу сыграли, пришли в храм, повенчались, свечи поставили, голубей выпустили, селфи сделали, получили удовольствие, и на этом все — там уж дальше пойдет как пойдет. Люди разучились обращаться к Богу как как к живому. Или боятся, или стесняются, или не знают, что так вообще можно. Ты обратись — хотя бы в трех словах, в трех предложениях, но искренне, без маски, и секунды не пройдет, как почувствуешь тепло в груди, а дальше... Дальше уже путь, которым ты пойдешь, помня это тепло, согреваясь им. Если бы хотя бы раз в жизни эта ниточка натянулась — ее уже не порвать. Со временем это уже не молитва будет — огнище целое.

— Каким был ваш первый опыт богообщения?

— Мне было 22 года, когда я сильно заболел. Времена были постперестроечные, денег не было, лекарств в больницах не было. А я стремительно угасал. Дошел уже до того, что 40 килограмм весил.

Не хотелось жить. Вот тогда-то все и случилось.

— Евангелие попало в руки?

— Нет, не Евангелие, труды Силуана Афонского, других святых отцов. Лежал, читал и такая радость накатывала: вот она, истина. И болезнь внезапно отступила.

— Как это случилось практически? Нашелся хороший врач, деньги на лечение?

— Нет. Просто те лекарства, которые раньше не помогали, вдруг начали помогать.

— Как тут не вспомнить притчу о десяти прокаженных — девять-то не вернулись, получив исцеление. Даже спасибо не сказали. Вы же паче того — решились стать священником.

— Знаете, у Омара Хайяма есть строчки: «Один не разберет, чем пахнут розы, Другой из горьких трав добудет мед. Дай хлеба одному — навек запомнит, Другому жизнь подари — он даже не поймет». Насколько ты умеешь быть благодарным — настолько будешь получать просимое. Я получил не просто здоровье, я получил прямое доказательство того, что Он участвует в моей жизни. И видя это, искал возможность быть к Нему ближе. О священстве задумывался, когда регулярно стал ходить в храм. Думаю, не ошибусь, если скажу, что большинство верующих мужчин мечтают служить у Престола. Так что морально я был к священству готов, но это достаточно долгий путь. Для начала нужно год-два-три пройти послушание, поработав простым сторожем или еще кем-нибудь на подхвате. Все это время настоятель к тебе приглядывается, что ты за человек, можно ли тебе доверять. Не забуду тот момент, когда настоятель собора святых апостолов Петра и Павла протоиерей Сергий (Снопков) сказал: «Зайди ко мне в кабинет, разговор есть!». Я уже знал, что отвечу.

— Как восприняли эту новость ваши родители? Жена? Не было ли противодействия?

— Все как-то очень легко выстроилось и сложилось. Рукоположили меня в 28 лет. Отец был только рад, сказал: «Сынок, слава Богу, что ты нашел свою дорогу в жизни!». Мама тоже. Единственное, что напрягало — это реакция моих тогдашних друзей, как я сейчас понимаю — мнимых. Странно, ведь мы были довольно взрослыми людьми, но они так и не приняли моего выбора. Пришлось разорвать отношения, что было для меня довольно болезненно.

А вот с супругой мне крупно повезло. Мы познакомились в храме. Ольга глубоко верующий человек. Мы с женой все происходящее с нами восприняли и воспринимаем, как должное, и поэтому, наверное, получили какое-то утешение в жизни.

О кулаке тоскует то, кто там и не бывал...

— Некоторые современные пастыри проповедуют радикально патриархальную модель семьи с жестким подчинением жене мужу чуть ли не на грани с абьюзом. Если судить по дискуссиям в соцсетях, подобные установки встречают поддержку среди православных женщин, что само по себе довольно странно. Неужели наши женщины, наевшись равноправия, тоскуют по мужскому кулаку?

— Тоскуют по кулаку те, которые никогда реально не были в этом кулаке. Кулак — это больно вообще-то. Мужчина должен оставаться мужчиной, защитником, авторитетом, именно за ним последнее слово. А женщина должна оставаться женщиной. А то получается, своих мужиков зажали, они там где-то болтаются внизу, а сами в соцсетях тоскуют по сильной мужской руке. Вот мне бы другого мужчину, сильного. Блажь все это. Кто тебе дан Богом мужем или женой — вот с тем и живи, и не помышляй даже об ином. Совместная жизнь это целая наука. Как приспособиться к человеку, научиться прощать, терпеть, детей своих учить как можно чаще говорить «прости меня». Настоящая православная семья — малая церковь, в которой мы все вместе служим Богу и друг другу.

Очень важно все делать вместе — все вместе молимся перед едой, все вместе идем причащаться, исповедоваться, вместе собираемся на семейный совет. Даже когда дети были маленькие, мы решали финансовые вопросы вместе с ними. Например, сын хочет новые коньки, а у дочери порвались сапоги. Говорю сыну: «Как ты думаешь, что важнее? Какая покупка может подождать?». Это очень важно — не навязывать готового решения, потому что иначе неминуемо начнутся обиды: почему не мне?

— То, что еще отличает верующие семьи — это абсолютное доверие Богу. Мы же, современные люди, почти все невротики — постоянно обо всем и обо всех беспокоимся: за детей, за мужей, за жен... Всю жизнь «на измене».

— А надо бы так: перекрестила мама детей утром, отправляя их в школу, — и все, дальше она в твердой вере, что Господь о них позаботится. В конце любой ектении священник призывает народ полностью предаться Господу, говоря: «Сами себя и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим». Вот так и надо жить, доверившись ему во всем.

Наши дети сами нас выбрали

— Отец Димитрий, вы с матушкой воспитываете приемных детей и не делаете из этого тайны. Обычно люди стараются усыновлять детей в младенческом возрасте, вы же решились взять в семью уже довольно взрослых ребятишек. Как это произошло?

— Да это не наша заслуга. Бог все управил, нам осталось только принять Его волю. Старший сын вообще сам нас выбрал. Когда мы с матушкой только приехали в Новоникольское, то сразу обратили внимание на мальчишку одного. Один раз покормили-напоили, второй, третий... Потом подружились с ним, год-два он все в гости прибегал. Мы знали, что там не слишком благополучная семья, мама одна, живут в какой-то землянке.

А когда мать у Ромы погибла, то встал вопрос определить его в детдом, так как из родственников у него оказался только дед, живущий в другой деревне. И вот Ромка деду заявил, что, мол, меня заберет к себе батюшка. А мы ни сном, ни духом, как говорится.

Как-то стук в дверь, на пороге какой-то старичок, говорит: «Выйдите, пожалуйста, мне с вами и с вашей женой поговорить нужно». Идем в беседку, а тут и Ромка — мнется в сторонке. Дед, видимо, человек опытный в жизни, говорит ему: «Ну, чего молчишь? Говори все сам, я ничего говорить не буду». Вот тут прозвучали слова: «Батюшка, заберите меня к себе, а то меня увезут в детский дом». Ну, на шею никто никому сразу не бросился, попросили мы с матушкой дать нам пару дней на обдумывание, хотя в душе уже знали, какой будет наш ответ. Мальчишка хороший, нам нравился, но в тоже время прекрасно понимали, что проблемы будут и хотели морально подготовиться. Через два дня Ромка уже переехал к нам, было ему тогда 13 лет. Сейчас сыну 21, увлекается хоккеем, учится на ветеринара. Нормальный парень.

А вот дочку взяли из детдома. Наши друзья, семейная пара, говорят: «Девчонка есть одна в Саумалколе, классная такая, посмотрите». Тогда по телевидению выходила коротенькая программа «Солнце на ладони», там показывали ребятишек из детского дома. Получается, нашу дочку мы впервые увидели по телевизору. Жена тут же поехала в Саумалкольский детдом, познакомилась с ней, погуляла, ну и все, стали готовить документы на удочерение. Миланке на то время было 9 лет. (Сейчас Милане 15, мечтает стать врачом — прим. авт.).

Забавно получилось, когда мы документы оформляли, в детдоме спрашивают: «Какого бы вы хотели ребенка: казаха, русского, черненького, беленького?». Ну, какие обычно приемным родителям вопросы задают. Я еще, помню, призадумался, умный такой. (смеется). И вдруг как осенило: тебе ли выбирать? Кому другому, я бы еще понял, но не тебе. Всё, слава Богу, вроде, живем.

— Больная тема — большой процент отказников, детей, которых приемные родители возвращают назад, в детский дом. Нередко бывает, что и семья верующая и люди хорошие, искренние, но не справляется. Как вы думает, почему так происходит?

— Не готов обсуждать и осуждать, причин может быть очень много, надо в каждом конкретном случае смотреть. Но я знаю одно: если ты захочешь найти ответ, почему то или иное случается в твоей жизни, и при этом готов трезво оценить себя, — ты всегда найдешь ответ. А мы какие-то маски надеваем на себя, а потом разобраться сами с собой не можем, кто это под маской в нас действует. Бывает, человек берет ребенка в утешение, но тут утешения никакого быть не может, тут реально нужна борьба за этого ребенка. Жесткая бескомпромиссная борьба. И тут нужен папа, одной мамы недостаточно.

Очень важно не замыкаться в себе, иметь связь с другими приемными родителями. У нас есть такая родительская тусовка, и это очень поддерживает, особенно в первое время. Ну и сам сан помогает. Если бы я не был священником, решившись на воспитание приемных детей, возможно, иначе бы как-нибудь реагировал на трудности.

Голуби против профвыгорания

— Сейчас много пишут на православных ресурсах о профессиональном выгорании священников. Есть такая проблема? Вы не похожи на выгоревшего...

— Есть такая проблема. Для себя я выработал правило из трех пунктов, которое, как мне кажется, реально работает. Первое правило — универсальное для всех: очень важно уметь отдыхать. Я не говорю о том, чтобы ездить на дорогие курорты, просто уметь вовремя останавливаться и переключаться. Хобби какое-то должно быть. Я вот голубей развожу, а мой друг, тоже священник, собирает модели автомобилей для своих детей.

Вторая вещь, более важная — священник должен вести напряженную духовную жизнь. Мы все к этому призваны, но священнику это важно втройне: следить за собой внутри, знать свои болевые точки в сфере духа, четко понимать, с чем нужно непрестанно бороться, а где, возможно, слегка отпустить внутренние вожжи. И третье — не забывать о своевременной священнической исповеди. Мы ведь исповедуем большое количество людей, а о себе порой забываем. Это нельзя откладывать. На этом нас и ловит враг. Ну, и не отчаиваться никогда, — коль Бог нас призвал, и мы все еще живы, значит, все хорошо. Значит, есть надежда.

В жизни ведь всё просто, очень просто. Ты только не лги сам себе, и все будет нормально.

Беседовала Вера Гаврилко.

Петропавловск — Новоникольское — Петропавловск.

Фото автора.